Павел Лакийчук: От того, как будет происходить битва за Покровск, зависит весь процесс боевых действий на Донецком направлении

В последние месяцы ситуация на фронте для украинских войск стабильно ухудшается. Сегодня враг сконцентрировал внимание на Покровском и Кураховском направлении и достиг там определенных успехов. Военные говорят, что оккупация Курахово – это вопрос дней или недель, после чего россияне бросят все силы на Покровск.

Руководитель программ безопасности Центра глобалистики "Стратегия XXI", капитан первого ранга запаса ВМС Украины Павел Лакийчук в интервью "ОстроВу" рассказал о ситуации на фронте, о том, чем грозит возможная оккупация Покровска и остановятся ли военные действия в следующем году.

- По вашему мнению, где сейчас наблюдается наиболее угрожающая ситуация?

- Мне кажется, наиболее угрожающая ситуация наблюдается на Покровско-Кураховском направлении. Я произношу это вместе, поскольку, с моей точки зрения, и согласно замыслу противника, мы имеем широкий фронт на Донбассе, начиная от Часового Яра до Торецка, плюс Покровск и почти до Угледара, который захвачен противником, – это все одно операционное направление, на котором производится наступательная операция. К сожалению, она имеет успех для россиян. Да, с огромными потерями для противника в живой силе и технике и не по тем темпам и планам, как изначально планировалось. Тем не менее, успех у врага есть, и это настораживает.

Самым сложным участком остается Кураховский. Севернее Кураховского водохранилища враг захватил Старые Терны, а это дамба через водохранилище. Таким образом, возможный отход наших войск на север в случае захвата Курахового, и район к югу от него будет отрезан. Остается только одна дорога – на запад. Здесь формируется своеобразный "котел" или "карман", который создается уже около десяти дней, когда в районе Солнцовки появилось первое такое "щупальце". После визита Главнокомандующего ВСУ Александра Сырского его удалось ликвидировать, но только временно. "Карман" продолжает сужаться.

На Кураховском направлении ситуация ясна: бои идут на восточной окраине. Там сложно. Но самой плохой можно назвать ситуацию в районе Успеновки, где часть войск, якобы, уже смогла выйти к основным силам обороны, но в окружении остается достаточно большая группа сил. Эту беду можно было предвидеть, и почему не было принято своевременное решение, я сказать не могу.

Что касается других направлений, я очень боялся, что мы не удержим рубеж по реке Сухие Ялы с юга. Тем не менее, пока оборона здесь держится, и это обнадеживает.

Впрочем, в случае потери Кураховского выступа оборона этого участка также потеряет свой смысл. Очевидно, что россияне это понимают, поскольку если посмотреть на статистику боевых столкновений на Покровском и Кураховском направлениях за последние две-три недели, можно увидеть, что на Курахово (по сравнению с Покровском) пик ударов приходился где-то дней десять назад. Дальше эта статистика выравнивается.

- О чем это говорит?

- Это свидетельствует о том, что россияне считают, что могут решить Кураховскую проблему без привлечения дополнительных резервов. Эти оперативные резервы перемещаются к северу в Покровск. При этом становится очевидным, что в отличие от того характера действий, которые враг безуспешно пытался реализовать месяц назад, когда они в лоб старались продвинуться на Покровск и Мирноград, сейчас основная задача врага – охватить Покровск с юга. Об этом даже говорит то, что боев непосредственно у Покровска гораздо меньше, а идет натиск на запад. Сейчас ключевой участок – в районе поселка Шевченко, где были сооружены укрепления второй линии обороны. Удержат ли их наши защитники, это зависит от многих факторов. Ключ – это Покровск. От того, как будет происходить битва за Покровск, зависит все течение боевых действий на Донецком направлении, которое можно считать направлением главного удара. Горячие бои на Купянском направлении можно видеть вспомогательными ударами, отвлекающими наши резервы.

- По вашему мнению, оккупация Курахового уже неизбежна в ближайшее время?

- По-моему, россияне считают, что реализуют эту задачу, и даже более того, они считают, что смогут сделать это теми силами, которые у них есть на этом участке, без дополнительных резервов. Но все зависит не только от них, но и от нас тоже.

- О тех тенденциях, что сейчас наблюдаем, что вы можете сказать?

- На текущий момент ситуация очень сложная. Без дополнительных сил удержать этот участок будет очень тяжело. С одной стороны, сокращение линии фронта даст нам определенные преимущества, ведь нам нужно меньше сил для защиты соответствующего участка. Не считая того, это продвижение закрепляет противнику его левый фланг и дозволяет ему сконцентрировать силы на захвате Покровска.

- Чем грозит возможная оккупация Покровска?

- Есть несколько точек зрения по этому вопросу. Часть экспертов считает, что оккупация Покровска открывает дорогу россиянам на Днепропетровщину. Хотя я с такой концепцией не согласен, нужно смотреть севернее – на Константиновку и Дружковку, на всю эту агломерацию на севере Донетчины, к которой давно рвутся россияне. Фронтальное продвижение уже идет через Часов Яр и Бахмут, а также через Торецкий участок, но там сложный рельеф местности и продвинуться на несколько километров до Константиновки будет очень сложно, даже в случае успеха россиян в Торецке и Часовом Яре.

Вместе с тем, от Покровска для российской группировки открывается фланг фактически на чистое поле с хорошими дорогами. Поэтому если врагу удастся завладеть Покровском, он будет развивать наступательную операцию на север в Константиновку.

Но чтобы развить такую ​​операцию, нужны соответствующие силы. После того, как вытираются живая сила и техника противника в боях на этом этапе, без дополнительных резервов россияне не смогут развить успех. Поэтому оборонительная операция является двуединой: с одной стороны, мы стараемся удержать нашу землю, а с другой – нанести максимальные потери противнику. Часто эти задачи взаимоисключающие, но другого варианта у нас нет.

- По вашему мнению, какой может быть битва за Покровск?

- Еще месяц назад российские войска пытались пробиться в лоб, разбивая связку Покровск-Мирноград. Были попытки перерезать дорогу на Константиновку и прорезать нашу оборону. Им это не удалось. Они сообразили, что подставляют свои фланги, а также тот успех, который они имели на переднем продвижении, оказался очень дорогим. Поэтому они изменили стратегию и решили подстраховаться, защитить и сгладить фланги и начали операцию по окружению. Сейчас они уже зашли с фланга, и если россияне перережут дорогу на Межевую в сторону запада, то в Покровске ситуация станет еще более критической.

Мы привыкли, что в городской застройке надежнее держать оборону, чем на открытой местности, но когда это происходит в условиях окружения или полуокружения, без логистики – оборона становится очень сложной. Главный вопрос в том, сможет ли враг перерезать логистические цепи. Если он перерезает дорогу на Покровск, то автоматически перекрывает логистику нашей группировке, которая держит Торецк и Часов Яр. Это создаст очень сложную ситуацию для нашей обороны к северу.

- По вашему мнению, в чем заключается успех продвижения россиян на востоке за последние месяцы?

- У россиян есть существенное преимущество в живой силе, технике и огневой мощи. Каждый день враг теряет значительное количество личного состава. Это стоит им дорого, но они от этого не отказываются. Вспомните битву за Бахмут, когда говорили о мясных штурмах, но тогда потери россиян были на уровне 500-600 человек в сутки. При битве за Авдеевку в начале этого года ежедневные потери российских войск составили 700-800 человек. А сейчас потери россиян составляют в среднем около 1500 человек в день. Это огромные потери, которые нужно как-то компенсировать. Очевидно, что мобилизационные планы составлялись с учетом текущих потерь того момента. То есть сейчас у них создалась "яма". Мобилизация и имеющиеся у них ресурсы не соответствуют этим потерям. Это относится также к технике и боеприпасам, которые они тратят с интенсивностью, превышающей нормативы.

Но есть и наши проблемы, из-за которых россияне имеют определенный успех. Раньше на участках фронта у нас была достаточно плотная оборона (например, Бахмут и Авдеевка), и мы говорили, что они продавливают украинскую оборону. Сейчас у нас, к сожалению, оборона фрагментирована, недостаточно людей. Там, где должна стоять рота, стоит взвод.

Тактика не меняется, но в зависимости от обстановки используются разные элементы. К сожалению, соотношение сил очень затруднительное.

- Создается впечатление, что у россиян бесконечный ресурс, хотя, наверное, это не так.

- Ресурс врага ограничен. Но дело в том, что россияне бросают людей, как в последний раз. Создается впечатление, что российское руководство договорилось с Ким Чен Ином, что он в следующем году предоставит не 10 тысяч, а 100 тысяч военных. Либо будут задействованы белорусские войска, либо в январе путин объявит всеобщую мобилизацию. Собственно, согласно новой нормативно-правовой базе РФ, мобилизацию можно будет провести в начале следующего года. Я не знаю как, но создается впечатление, что россияне рассчитывают на новый импульс, компенсирующий нынешние человеческие потери. Или они пытаются, как говорят некоторые политики и дипломаты, занять максимально выгодные позиции перед переговорами с Дональдом Трампом.

- Вы верите в успех таких переговоров?

- Честно говоря, я не верю в эти переговоры, особенно с российской стороны. Такая вероятность есть, но я ее рассматриваю как незначительную. Вместе с тем, исключать такую ​​мотивацию россиян нельзя.

- Путин вроде бы поставил задачу захватить всю Донецкую область к инаугурации Трампа…

- Путин пишет задачи, но дедлайны постоянно переносятся. Если говорить о том, как это освещается в публичном пространстве, журналисты, особенно российские пропагандисты, любят красивые цифры, но на них не стоит слишком полагаться. Военные действуют с другой логикой, даже российские генералы иногда посылают эти цифры куда подальше.

- Вы видите предпосылки для приостановки боевых действий в ближайшее время?

- С военной точки зрения я не вижу возможностей для приостановки боевых действий, с политической – для приостановки боевых действий требуется компромисс. Говорят, что Трамп будет подталкивать россию и Украину к компромиссу. Но к какому компромиссу он может подтолкнуть РФ? Чтобы она отказалась от поставленных задач, которые были объявлены?

Украину подтолкнуть можно – посмотрите на последние заявления нашей власти. Наше политическое руководство еще полгода назад говорило, что нужно соблюдать принципы Организации Объединенных Наций, территориальную целостность и суверенитет Украины, и что мы должны освободить свою землю. Теперь же наше руководство говорит, что это уже не «красная линия». Один шаг уже сделан. Какой будет следующий – я не знаю, но он просматривается.

У США есть рычаги подтолкнуть Украину, но не россию. Компромисс будет за счет нас. Если Украина идет на капитуляцию, то боевые действия приостанавливаются – все логично.

- Сейчас также обсуждается возможное размещение иностранных войск по линии разграничения. Что вы об этом думаете?

- Хорошо, что это обсуждается. Президент Франции Макрон поднимал этот вопрос еще несколько месяцев назад, и тогда это вызвало у европейцев смешанную со смехом панику. Но сейчас этот вопрос серьезно обсуждается. Я не знаю, будет ли принято решение, но, по меньшей мере, такая опция появляется среди других.

Что касается реального применения этого контингента – на данный момент я не знаю, реально ли это. Путин говорит, что он ведет войну, чтобы, прежде всего, отодвинуть границы НАТО от своих территорий. Неужели он допустит, чтобы польские или французские миротворцы очутились на восточных границах Украины? Трудно в это поверить. Собственно, будем считать, что этот трек малореалистичен, но то, что он появился и развивается – это хорошо. Когда о чем-то говорят – это уже плюс, когда об этом даже говорить не хотят – это плохо.

- В последние недели появляются сообщения, что россияне готовятся к мощному наступлению на юге.

- Сейчас говорят о мощном наступлении в Запорожской области, но на самом деле россияне сейчас все концентрируют на востоке и севере. Они используют южное направление в качестве резерва для поддержки операций в Донецкой, Курской и Харьковской областях. Нельзя забирать резервы из тех участков, где ты планируешь проведение наступательной операции. По всей вероятности, такие планы у россиян были. Но та же Курская операция сломала не только планы по возможному наступлению на Сумщину и Черниговщину, но и планы по наступлению на широком фронте, включая юг. Тактические операции на юге вполне возможны, даже какие-то оперативные меры с целью подготовки поля боя. В военной науке предполагается: если нет успеха на направлении главного удара, силы перемещаются на вспомогательное направление, и оно становится главным. Если враг застопорится на Донбассе, вполне возможно принятие решения о перенесении основного удара на другой участок.

- Как вы оцениваете обстановку в Курской области?

- Мы говорили о Донбассе и о том, что наши силы выполняют двуединую задачу: защищать свою землю и наносить максимальные потери противнику. Эти задачи трудно соединить, и где-то нужно искать компромисс. В Курской области у нас нет подобных ограничений. Нам там не жить. Не только россияне, но и наши войска ведут там маневренные бои. Если нужно – заняли Ивановку, не надо – отступили. В результате такой динамичной войны там происходит постоянное изменение контроля за территорией.

В Курской области ведется очень сложная война, и не позавидуешь командирам, принимающим решения в таких условиях. Есть много полемики относительно того, нужна ли была Курская операция, но с другой стороны, ее военные цели достигаются. Когда она начиналась, наше военное руководство говорило, что наша задача – сковать и оттянуть резервы врага. Сначала говорили о группировках в 20 тысяч, потом о 40-50 тысячах, а сейчас говорят о 70-80 тысячах россиян в Курской области. Это означает, что они не ведут активные боевые действия, например, на Покровском направлении.

Вместе с тем эффективность операции состоит в соотношении сил. Сколько мы тратим своих сил, чтобы сковать врага на этом участке? Насколько это эффективно? Следует четко определить тот момент, когда затраты превышают бонусы, и тогда это нужно прекращать. Но еще есть политический фактор: насколько с геополитической точки зрения содержание плацдарма на российской территории может усилить позицию Украины? Наше военно-политическое руководство, я так понимаю, делает на это ставку. Является ли это правильным решением – я судить не готов.

- По вашему мнению, что нас ожидает в следующем году?

- Я не верю, что наступит волшебный новый год, а затем 20 января (день инаугурации Дональда Трампа – ред.), и придет мир. К сожалению, так не бывает. Сейчас у нас ситуация, похожая на ту в 2024 году, когда американцы задерживали бюджетную помощь и это создало большую брешь. С американской стороны это уже повторяется, в бюджете нет нас. Если мы там появимся, то в лучшем случае это будет где-то март-апрель. С другой стороны, Джо Байден, задерживавший поставки помощи Украине, сейчас пытается использовать эту бюджетную составляющую и выделяет нам пакет за пакетом. И эта помощь создает определенную подушку безопасности (материальные ресурсы и резервы).

Похоже, что наше военно-политическое руководство ставит краткосрочные задачи – продержаться с максимальной эффективностью хотя бы первую половину 2025 года. А во вторую половину года уже начинать работать с новой администрацией США.

Прогноз такой, что к лету у нас ресурсы есть или зафрахтованы. Это не касается личного состава ВСУ, поскольку с мобилизацией мы сами себе создали прорехи, которые до сих пор не локализованы. Но при желании на государственном уровне эти проблемы разрешимы быстрее, чем с нашими международными партнерами.

- То есть в следующем году война будет продолжаться примерно в таком же темпе?

- Я считаю, что в первой половине года темп военных действий будет неизменен. Как будет в конце 2025 года – я не знаю, еще рано об этом говорить.

– Стоит ли ожидать больших прорывов россиян в ближайшие месяцы?

- Это маловероятно. Россияне максимально вкладываются в то наступление, которое они сейчас имеют. Это им очень дорого стоит, а для большого стратегического прорыва требуется второй эшелон. Те "смертники", которые сейчас прорывают нашу оборону – это отработанный материал. Для прорыва нужны свежие войска, развивающие успех. Эти резервы у россии отсутствуют. Они делают все, чтобы прорвать наш фронт, но что делать потом – совсем не знают.